Вторая встреча Марата Тунгатарова с представителями Национального духовного собрания бахаи Казахстана в Алматы, 4 апреля 2014 года

Материал из Бахаи Википедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Общая информация

Первая встреча состоялась 7 февраля 2012 года и ее запись доступна по ссылке.

Неоднократные письма М. Тунгатарова в Собрания и Советникам игнорировались с апреля 2011 по сегодняшний день (октябрь 2015 года). Но данная встреча была назначена в ответ на письмо М. Тунгатарова одному из членов Собрания, Асхату Янгалиеву, проживающего в городе Астана, в котором еще раз попросил о возможности обсуждения событий. Именно данное письмо стало катализатором для встречи, которая проходила в течение 50 минут на пересечении улиц Гагарина и Карасай батыра (Виноградова), пока Тимур Чекпарбаев ждал завершения занятий своего сына, Райана Чекпарбаева. Оригинальную запись данной встречи можно прослушать ниже.

В разговоре представители Собрания, Тимур Чекпарбаев и Ирина Мядиева, достаточно четко обрисовали позицию Собрания не коммуницировать, не искать диалога и сотрудничества с Маратом Тунгатаровым, отказались предоставить какие-либо факты и еще раз записав вопросы М. Тунгатарова, обещали предоставить ответ Собрания или организовать дополнительную встречу. Эти обещания не были выполнены, ни одного контакта со стороны Собрания больше не было.

Аудиозапись встречи с Тимуром Чекпарбаевым и Ириной Мядиевой

Транскрипт беседы

[Чтение молитв]

Марат Тунгатаров (М.Т.):

« Воистину, сие Поминание есть славный Остаток Света Божиего, и Он будет лучше для вас...

Воистину, сие Поминание есть славный Остаток Света Божиего, и Он будет лучше для вас, если вы истинно веруете в Бога, Наивозвышенного...

Подлинно, Мы послали Тебя ко всем человекам по соизволению Божиему, наделив Тебя знамениями Нашими и укрепив Нашим непревзойденным владычеством. Воистину, Он полномочный Носитель Доверенного Богом...

О Куррат ал-‘Айн! Крепко держись порученного Тебе, да не опечалят Тебя неверующие из людей и речи их, ибо Господь Твой силой праведности Бога, Величайшего, осудит их в День Воскресения, ведь Бог, несомненно, всему сущему свидетель.[1]

»

М.Т.: Мои вопросы вы видели. Знаете или не знаете? То есть выберите тот вопрос, который вам кажется наиболее легким или простым.

Тимур Чекпарбаев (Т.Ч.): Было письмо адресованное Асхату, где ты писал, что хочешь встретиться.

М.Т.: с Асхатом.

Т.Ч.: …и у тебя есть, что передать.

М.Т.: Передать? Нет.

Т.Ч.: Письмо было такое, что у тебя есть факты, которые ты хотел бы…

М.Т.: Давайте-давайте, но эти факты касаются этой же самой ситуации. Т.е. это не какие-то отдельные факты.

Т.Ч.: Вот, пожалуйста, вот поэтому, теперь вот мы и встречаемся.

М.Т.: Давайте тогда начнем с полного лишения административных прав. Да? Или с частичного? Или с предупреждений? Вы мое же письмо с вопросами читали? Там у меня 4 вопроса.[2]

Ирина Мядиева (И.М.): Пять.

М.Т.: А какой 5-й? Вроде 4 было. Ну ладно. 5-й это тогда еще не было полного лишения. Соответственно 5й еще добавляется или еще один?

И.М.: Нет.

М.Т.: Ну 6 значит.

И.М.: На счет двух апелляций.

М.Т.: А на счет двух апелляций – ок. Ну с ними вроде разобрались. В принципе.

И.М.: Разобрались, да.

М.Т.: Хотя я так понял, Всемирный Дом Справедливости не понял, что это апелляции? Ну, Он не ответил на апелляцию, он ответил, что по этому вопросу обращайтесь к Национальному собранию. А это, как минимум, не логично. Потому что на апелляцию к решению Национального собрания ответ идет – обращайтесь к Национальному собранию. Т.е. Он просто не понял, что это апелляция. И плюс еще к этому у меня есть письмо, которое я тоже пересылал. В котором написано, что Всемирный Дом Справедливости не получал от меня апелляцию. Т.е. видимо у них где-то ведется учет, что были апелляции или нет, были ли такие письма. Т.е. апелляции они от меня не получали. Но это отдельный вопрос будет, на самом деле самый маловажный вопрос. Потому что там апелляция решений сейчас как минимум совсем не актуально. У тебя нет с собой постановления решения о полном лишении? Не печатал его?… Спасибо. У меня то есть. Имеется в виду, чтобы у вас было. Так вот, в нем есть несколько аспектов. Первый аспект это, конечно, то, что во-первых это произошло неожиданно. Со мной как минимум никто не связывался. Ни от Национального, ни от Местного, ни от Советников, ни от ЧВК. Согласны? Или тоже есть вопросы?

Т.Ч.: Дальше, Марат, ты просто говори то, что хочешь передать Национальному собранию.

М.Т.: Что передать? Мои вопросы есть. Я хочу как раз от вас услышать. На основании чего было принято это решение.

Т.Ч.: Марат, Ирина, когда созванивалась, она сказала, что мы не уполномочены сейчас отвечать на эти вопросы.

М.Т.: А о чем тогда, зачем мы тогда мы встречаемся?

Т.Ч.: Я не знаю…

М.Т.: Т.е. как «не знаю»?

Т.Ч.: От тебя было письмо Асхату Янгалиеву, ты говорил…

М.Т.: Причем тут Асхат Янгалиев? Это частная переписка. Моя официальная переписка с Национальным собранием - это официальная переписка с Национальным собранием. Моя частная переписка с Асхатом Янгалиевым касается только нас с Асхатом Янгалиевым. Причем тут вы? Ты местный представитель Асхата Янгалиева? Ты о чем сейчас говоришь? Ира ладно, Тима давай сейчас просто помолчишь, сейчас с Ирой поговорим. Ладно? Просто помолчи. Т.е. смотри, Ира. Ты участвовала в принятии этого решения, правильно? О полном лишении административных прав, правильно? Ну как минимум, верно?

И.М.: По поводу твоих вопросов, когда мы разговаривали с международным советником, пришли к тому, что то, что было раньше, мы забываем, и возвращаемся мы к той ситуации, которая есть сейчас. Именно поэтому идет вопрос о том, что нужно предпринять для восстановления твоих административных прав и в письме, которое тебе написала, Национальное собрание написало, что ты должен сделать чтобы…

М.Т.: Ничего не написало. Т.е. «не следует рассматривать как возмездие и наказание…» Что? Национальное собрание надеется убедиться в чистоте намерений и искренности моей веры? Вопрос в чем? Что я до сих пор не знаю, за что меня лишили административных прав конкретно. Соответственно, как я могу исправить то, о чем я не знаю. Я могу только предполагать. Но мои предположения и фактическая реальность это две разные большие разницы. И плюс в любом случае, что бы ни было , и что бы я не предполагал, есть еще писание, которое достаточно жестко и четко описано, во-первых за что лишаются административных прав. Как лишаются административных прав. Кстати вот по поводу восстановления там особо не написано, там больше написано о процедуре лишения и причинах, по которым могут быть лишены административные права. Т.е. отсюда и мой вопрос одновременно. Соответственно как может … Тем более этот ответ я уже читал, правильно? Я его уже получал в прошлом письме. И соответственно если после этого я задал им тот же вопрос, можно ли предположить, что ну не хватает мне этого ответа? И соответственно я прошу именно … даже в самой формулировке я попросил – какие факты, т.е. какие мои действия и слова стали причиной первого, второго и третьего ? т.е. мне нужны какие-то конкретные факты и действия. Чтобы я мог сказать, что вот, например, ок - вот так я не делаю. Это я исправлю. Это .. я имел ввиду что-то. У меня же за эти три года никто со мной об этом ни разу не разговаривал. Даже больше, наверное, уже. Т.е. соответственно, собрание со мной не разговаривало, моей точки зрения я никому не озвучивал. Я даже сам не знаю, по каким пунктам я должен озвучить свою точку зрения. При этом решений было как минимум уже четыре. Даже шесть решений было, по-моему. Два предупреждения и частично лишение. Отдельное письмо на встрече с международным советником. Отдельное письмо - исключение из местного собрания. И отдельное письмо о полном лишении административных прав. Т.е. 6 писем. Причем ни перед одним из них со мной никто не встречался. Мне вопросов не задавали. Получается, собрание получало эту информацию от кого-то другого. Потому что от меня она эту информацию не получала. Т.е. и самое главное и мне никакой информации не давало собрание. Кроме уже жестких четких ограничений, все. В письмах не было сказано ни причин, ничего. Вот это, кстати, первое письмо, в котором что-то сказано. Вот например, написано. «В связи с тем, что ваши действия наносят явный урон репутации веры». Ну как бы, уже есть какой-то намек, направление. «Ваше намеренное выставление перед органами власти отдельного бахаи сообщества величайшего имени в искаженном и порочащем достоинство веры виде не может иметь у нас никакого у нас оправдания». О чем здесь речь? О каком .. Т.е. здесь же о каких-то фактах говорится? О каких фактах здесь говорится? Т.е. вы же знаете эти факты? На их основе вы принимали решение. Можно я узнаю об этом факте? Этот ж факт касается меня. И это мои действия какие-то, правильно? Ира, пожалуйста… Или это тоже секретная информация? Вот как мне вот этот абзац понять?

И.М.: Ты же сам в письме его описывал.

М.Т.: В каком письме? Что я описал? Я не помню. В общем, фразу передай. Мысль. Что я писал? В любом случае в моем письме, которое я писал, это было после этого письма. Т.е. факт был до моих писем. Ты же не хочешь сказать, что здесь упоминается о том, что я писал после этого письма? Что имелось в виду здесь? Мне по-другому вопрос задать? Я могу узнать о фактах, за которые меня лишили административных прав? Или не могу?

И.М.: То письмо, которое было первое про лишение административных прав, там тоже идет перечисление.

М.Т.: Перечисление чего? Моих действий?

И.М.: Да.

М.Т.: Там не было. Там написано – злословие, противодействие и т.д. Я, например, отрицаю эти факторы. Т.е. во всяком случае, я о них не знаю. Но здесь же о чем-то другом говорится, да? Вот смотрите «перед отдельным бахаи сообщества Величайшего имени, порочащим достоинства Веры виде». Каким образом? У нас сейчас возможен диалог? Вы вообще участвовали в принятии этого решения?

И.М.: Участвовали

М.Т.: И ты не знаешь что за факт? Или ты этот факт не хочешь мне сказать?

И.М.: Я знаю, просто на данный момент Собрание не уполномочивало нас, как бы, вести сейчас диалог.

М.Т.: А что уполномочивает?

И.М.: Чтобы выслушать тебя.

М.Т.: Выслушать что? Т.е. мы еще будем встречаться?

Т.Ч.: Было положение, что ты хочешь что-то сказать, ты даже писал…

М.Т.: Асхату Енгалиеву.

Т.Ч.: Хорошо. Не важно.

М.Т.: Как не важно?

Т.Ч.: Ты после этого Собранию же написал, что у тебя есть своя точка зрения на все, что написано. И ты хотел бы поделиться…

М.Т.: Тогда запишите, пожалуйста, мои вопросы. Тогда давайте встречаться еще раз завтра. Послезавтра, не знаю. Когда это будет.

Т.Ч.: Ты хочешь вопросы передать? Или свою точку зрения?

М.Т.: Это и есть моя точка зрения и вопросы в том числе.

Т.Ч.: Ну ты скажи свою точку зрения, как ты видишь, что произошло. Что накануне произошло? И т.д.

М.Т.: Ничего не произошло. Вот здесь конкретно?

Т.Ч.: Как ты это видел? Как тогда происходило на самом деле? Тогда открой нам глаза, скажи. Раз у тебя есть…

М.Т.: Открыть вам глаза на что?

Т.Ч.: Ну на то, что происходило.

М.Т.: Происходило когда, где и с кем?

Т.Ч.: С момента, когда Айгерим уехала.

М.Т.: С момента, когда Айгерим уехала? Ок. Давайте попробуем по такому формату. Попробуем да? Т.е. Айгерим уехала, по-моему, 27-го утром. Т.е. 26-го вечером мы с ней разговаривали. Я попросил ее отвезти детей в школу. Она согласилась. Всю эту неделю я сам отвозил детей в школу, привозил, увозил. С ними находился как бы постоянно. В том плане, что я сам их привозил и отвозил их в школу. В музыкальную школу, кормил и гулял. Она пропадала в этом в Институте. До 11 ночи. Ну или до 10—11 ночи. Иногда позже. Т.е. 27-го утром… А и у нас как бы была холодная война в тот момент. Т.е. мы не ругались, но у нас был за две недели до этого, примерно – конфликт. Который тоже был с вызовом полиции. Чтобы не дошло до драки, я выставил ее за дверь. Сказал, вот пока не успокоишься, через час зайдешь. Всё. Я не хочу тебя, ни бить, ни материть, ни еще что-то. Просто охолони. Всё, она побежала звонить в полицию. Полиция пришла, без проблем, я с полицией точно так же спокойно поговорил. Нормально. У них вообще ко мне претензий никаких нету. Т.е. они меня поняли, есть даже аудио запись. Официально записывал с ними разговор, если вам нужно подтверждение. До подтверждения у нас с вами еще ни разу не дошло, конечно, до конкретных фактов. Т.е. после этой встречи мы как бы особо не общались. Т.е. в этот день я ее просто попросил отвезти детей в школу, четверг для меня это был сложный день чисто в рабочем порядке. Она согласилась. 27-го утром я спал. Она собрала детей в школу, скрипку и т.д. и ушла. Ну как обычно, нормально. Т.е. документов не взяла, вещей там не взяла, еще каких-то вопросов не возникало. Спокойно ушла, я спал даже. Я не вставал даже в этот момент. Ок, наступил вечер этого дня. Ее нет нигде. Т.е. там как бы потом вечером узнал, что оказывается и Кася в Монтессори не была, позвонил преподавателю школы, оказывается и преподавателя там не было. Айгере звоню, там трубку не берет. Поехал в здание Института. Там Гульзада сказала, что тоже ничего не знает , несколько дней с ней не общалась. Ок. Все. В этот день я там еще несколько звонков по друзьям сделал и все. На следующий день начал опять обзвон. Кому мог, тогда я тем позвонил. Я тебе тоже, по-моему, звонил. Потом понял, что ничего не могу сделать. Не знаю ничего. В Собрание написал письмо в тот же день, по-моему. И в Местное и в Национальное. Потом просто позвонил в полицию, решил связаться – что делать в таких случаях? Но они уже там заключили, у них процедура запустилась. Они просто прислали ко мне группу. А сначала пришел участковый. Потом приехала группа. Потом они со мной держали на контакте телефон. И просто пропажа детей. Фактически я не знаю, где находятся жена и мои дети. Мало ли, что могло случиться. Вообще никакого контакта, ничего нет. Полная тишина. Телефоны отключены. Как у Камиллы, так и у Каламкас. Ой, так и у Айгерим. Я написал объяснительную, во-первых, сначала участковому, что пропала и т.д. потом пришла группа из четырех человек. Они там отпечатки пальцев снимали. Они там задавали другие вопросы. Но они пришли с тем, что они говорят, что связались с Айгерим, и она им якобы сказала, что она вот недалеко от города и завтра к ним приедет. Подтвердив, что все нормально. Я говорю ок, но дайте хоть что-то, уточните этот вопрос. Они на меня наехали причем , прежде всего. Т.е. с какого типа сейчас в полицию, как бы с ними мы разобрали этот вопрос. Далее описывалась ситуация, я и объяснил, что у нас был конфликт, что полиция, что она в этой организации работает, там пропадала до ночи, я постоянно с детьми и т.д. Также я сказал, что в общине бахаи существует секта, состоящая из 5-7 человек, которые промывают мозги моей жене, из-за которых у нас конфликт в семье. Т.е. я четко сказал, что, во-первых, я презентовал им веру. Я сам им сказал, что я сам бахаи. Я им описал основные принципы. Мы с ними даже про Коран замечательно поговорили. И т.д. т.е. проблем никаких не возникло. Все после этого как бы была тишина. После этого я только на следующий день получаю вот это письмо. Плюс у меня есть заявление, которое я сфотографировал. И которое я хотел сейчас показать вам. Просто я забыл их взять с собой, я думаю мне Маша через скайп перешлет. Там это четко написано. Если вас испугало слово секта, то я имею право использовать это слово, как и любое другое русское слово. Тем более я четко описал, что это я ни в коем случае не имею в виду никаких… я даже не говорил, кого имею конкретно в виду. Никаких этих имен не говорил, кто в секту входит. Я дал два контакта людей, с которыми Айгерим чаще всего общается. Я даже дал контакты Зебо и дал контакты Гульзады. Всё. И дал адрес института. Я сказал, что там Айгерим пропадает целыми днями. Что о ее местонахождении более вероятнее всего знает либо Гульзада либо Зебо. Дал их контакты. На следующий день я получил вот это письмо. У меня есть запись моих разговоров с полицией, которыми я могу подтвердить все, что я сказал. Во-вторых, у меня есть копии моих же заявлений в полицию, которых у вас тоже нет, и которых вы не запрашивали, я так думаю. Ни у кого, даже у меня не спрашивали этого. Потому что я знал, что возможны такие ситуации, глупости и так далее. Поэтому я прямо у них спросил разрешение и сказал, я сейчас сфотографирую все. Причем они заявление писали с моих слов, а я потом дополнительно прочитал это заявление и дописал отдельно своей рукой, что я имею в виду под сектой. А секта фактически это любая группа людей, которая существует… если смотреть в словарь, то это достаточно общее название. Про общину бахаи я говорил наоборот, что я бахаи, я сам в общине бахаи. И основные принципы им даже презентовал Веры. Что я здесь нарушил, я не знаю. Моя жена пропала. Мои дети пропали. А от Собрания я получил только вот эту бумажку. Есть вопросы по этой ситуации или нет?

Т.Ч.: У меня нет.

М.Т.: Могу я теперь получить точку зрения собрания?

Т.Ч.: Смысл?

М.Т.: Что значит получай.

Т.Ч.: Можешь получить.

М.Т.: Запишите тогда мой вопрос. Т.е. я хочу получить…

Т.Ч.: Напиши сам, Марат.

М.Т.: Тима, все. Тогда ты молчи. Если можешь вообще выйди. Можешь выйти? Поговорим с Ириной. Иди, выйди.

Т.Ч.: Ира я выйду.

М.Т.: Мы с тобой отдельно поговорим, если нужно будет.

М.Т.: Т.е. у меня вот конкретные вопросы. Т.е. во-первых у меня есть, конечно, вопрос к тому, чтобы вообще убрать вот это личное отношение. Т.е. у нас есть конкретные Писания, которые говорят, какие Писания я, например, нарушил? Вот вы говорите, что вот то, что здесь написано к Писанию никакого отношения не имеет. Якобы я какого-то отдельного бахаи и еще тем более всю общину бахаи выставил в искаженном и порочащим достоинство Веры виде. Каком виде? Вот из того, что я сейчас сказал, что я сказал не так? Я могу считать, что моей жене промыли мозги отдельные люди? Могу я такое считать? В принципе? Мое мнение может быть таким?

И.М.: Ну если ты можешь так считать, я же не отвечаю за то, что ты считаешь…

М.Т.: Правильно, я имею в виду и я не отвечаю за твое мнение. Т.е. ты можешь тоже свое мнение иметь. У Тимура сейчас мнение по отношению ко мне – я за него тоже не отвечаю. Это его личное мнение. Да? Я могу сказать, что он нарушил там принципы веры, что он нарушает административный порядок, процедуру, требования к Собранию и привести кучу цитат, которые сейчас были нарушены, фактически. И в принципе даже сейчас нарушаются. Я хочу найти какие-то точки соприкосновения, от которых уже двигаться дальше. Т.е. как ты это записала? Или не записала?

И.М.: Еще не записала.

М.Т.: Запиши, т.е. первый вопрос. Я хочу знать, за что меня лишили административных прав. Нет. По полному лишению административных прав не было. Т.е. после этого … я имею в виду … Ну еще раз, это вопрос от нашей встречи. Мне нужен ответ, чтобы двигаться дальше. И соответственно я прошу у собрания, чтобы они дали тебе, например, полномочия дать мне этот ответ. Сформулируйте его как угодно, как удобно. На словах передайте. Ну не знаю. Что хотите. Ну это же глупость – вообще молчание происходит. Или сейчас мы только выслушаем и ничего не говорим? Это же вообще не нормально.

И.М.: Второй вопрос…

М.Т.: Второй вопрос относительно всех решений, которые были мне сделаны. Например, вот опять у меня нет интернета и цитаты под рукой. Но я думаю, эту цитату ты знаешь. Как могло собрание запретить мне те вещи, которые не запрещены Всемирным Домом Справедливости? Я перечисляю. Ты же знаешь эту цитату, где перечисляются, что можно, ну я ее пересылал, по-моему, тоже несколько раз собранию. Должно собрание его знать. Может ли Собрание запретить мне посещать Святые дни? Нет, не может ли, потому что, конечно, может, что хочет, может делать. А корректно ли запрещение посещать Святые дни?

И.М.: Я просто пишу, как могло Собрание запретить те вещи, которые не запрещены Всемирным Домом Справедливости?

М.Т.: А ну ладно.

И.М.: Посещать Святые дни.

М.Т. Давай теперь в скобках перечислим. Посещать Святые дни, потом второе – любые другие встречи, проводимые верующими бахаи. Т.е. вообще, откуда взялась такая формулировка? Она предполагает Нарушение Завета, уже. Она запрещает мне общаться.

И.М.: Любые другие встречи, …?

М.Т.: Да, проводимые верующими бахаи. Потому что фактически, я не могу даже со своей женой сейчас встречаться. Т.е. мне Собрание это запретило. И своим этим решением вы сейчас разбиваете людям мозг, разрываете. Тем, что люди читают эту информацию и они задают …

И.М.: Почему то же мы можем …

М.Т.: Она верующая Бахаи? Она организует мне встречу за столом. Ужин, например. Эта встреча? Ее организует верующий бахаи? А здесь написано – любые другие встречи. Не институциональные, ни общинные, ни консультационного характера. Как например, в предыдущем письме было. А говорится вообще любые. Т.е. сама формулировка не предполагает, т.е. ты можешь предложить мне встречу, которая не подпадает под эту формулировку? Потому что я этот ответу как бахаи должен следовать решению. А я не могу, физически не могу. В т.ч. онлайн встречи например. Они тоже встречи. Как я могу не встречаться?

И.М.: Хорошо, следующий пункт.

М.Т.: Следующий пункт, плюс там был пункт – не запрещается общаться с бахаи – есть пункт такой в том пункте. Третий параметр.

И.М.: Общаться с бахаи.

М.Т.: Да. Т.е. я вообще могу … Там написано – могу посещать любые мероприятия, открытые для небахаи. Правильно? Святые дни это как частные пример. И четвертый пункт – почему Местному собранию запретили общение со мной? Потому что это тоже один из пунктов, которое Собрание не имеет право запрещать. Если оно знает писание. Читало это Писание. Там цитата очень короткая на самом деле. И очень простая. И давным давно переведенная. Ну и соответственно мне нужны встречи с Собранием по моим действиям по моим словам, для того, чтобы их обсуждать и понимать, что имело в виду Собрание и лишь какая информация есть у Собрания. Т.е. какие мои факты, мои слова и мои действия повлекли за собой, как предупреждение, так и лишение административных прав. Т.е. и мне нужны эти ответы. Для того чтобы еще раз получается встречаться и разговаривать. Ты же согласна, что нужно встречаться или нет? А и еще один вопрос – готово ли Собрание еще встречаться со мной? Т.е. согласно Писаниям их должно было быть достаточно много, у нас не было ни одной. Т.е. я сейчас со всех сил стараюсь договориться с Собранием. Т.е. я жду, я знаю, что уже месяц назад, получается, решение о встрече было принято.

И.М.: Этот вопрос – какие факты и слова повлияли на лишение административных прав.

М.Т.: Не повлияли, а просто – из-за каких факторов наверно.

И.М.: За что лишили, за что было полное лишение административных прав.

М.Т.: И частичное тоже. И предупреждение тоже.

И.М.: Ты, когда диктовал первое, ты писал там. Ну, в смысле, за что лишили. За что было полное лишение прав.

М.Т.: Да, это частный вопрос, да. Я просто добавляю это к тому списку вопросов, которые я отправлял до этого.

И.М.: Второе. Как могло собрание запретить те вещи, которые не запрещены Всемирным домом справедливости, посещать святые дни …

М.Т.: Да, это вообще очень интересный вопрос.

И.М.: … любые встречи, проводимые верующими бахаи, что даже не могу встречаться с женой. Общаться с бахаи. Почему местному духовному собранию запретили общаться со мной?

М.Т.: Да

И.М.: Какие факты или слова повлияли на лишение административных прав? Готовы ли вы встречаться …

М.Т.: Есть ли у собрания ко мне вопросы? Или нет? Т.е. все нормально как бы, в принципе проблем нет?

И.М.: Сейчас собрание не просило нас отвечать на вопросы, возможно …

М.Т.: Когда мы можем встретиться в следующий раз?

И.М.: Ну давай мы собранию передадим эти вопросы?

М.Т.: Можно я посмотрю, чтобы уточнить?

И.М.: Я просто прочитала, что я написала.

М.Т.: Что это такое? …

И.М.: Что согласно этому решению, не может даже встречаться с женой.

М.Т.: Не понял, другие встречи. Эта формулировка отсюда ..

И.М.: Другие встречи проводимые,

М.Т.: Там любые другие встречи, проводимые верующими бахаи.

И.М.: Это просто подпункты идут

М.Т.: Я понял, но какая связь? … А…

И.М.: Как могло собрание запретить те вещи, которые …

М.Т.: Я понял, посещать Святые дни. Посещать другие встречи проводимые верующими бахаи. Здесь вот …

И.М.: А здесь я просто написала, что согласно этому решению я не могу даже встретиться с женой.

М.Т.: Не понятна связь.

И.М.: Почему?

И.М.: Согласно этому решению, он его так трактует, что он не может встречаться с любой встречи с бахаи. И даже с женой …

М.Т.: Там так написано

И.М.: потому что она является бахаи.

М.Т.: Где это написано? Ты читала это решение?

И.М.: Читала.

Т.Ч.: Посещать праздники 19-го дня, Святые дни и любые другие встречи, проводимые верующими бахаи. Слово проводимые – ключевое.

М.Т.: И?

Т.Ч.: Ну если встречи организуются бахаи, например, то …

М.Т.: То? …Любая другая встреча правильно?

Т.Ч.: Любая другая встреча, организованная бахаи.

М.Т.: Вот берем бахаи, организует встречу, я на эту встречу не могу прийти, правильно?

Т.Ч.: Проводимые верующими бахаи. Не организуемые, а проводимые.

М.Т.: Какая разница? Проведение это уже предполагает организацию.

Т.Ч.: Хорошо. Ты просто уточнение здесь просишь.

И.М.: Да

Т.Ч.: Какие встречи? Хорошо. Понятно. Ну согласен. Может быть это немножко неконкретно. Хорошо, этот конкретный вопрос..

И.М.: Это понятно. Почему Местное духовное собрание.

М.Т.: Причем Местное духовное собрание.

И.Ч.: … запретили общаться со мной.

Т.Ч.: Откуда такая информация? Можно узнать, что запретили?

Т.Ч.: Марат…

М.Т.: Что все мои письма просто при встречах собрания они отвечают одно. Местное собрание переслало ваше письмо Национальному собранию. Все.

Т.Ч.: Ну это же не значит что запретили?

М.Т.: Но они мне не отвечают, уже несколько – довольно долго.

Т.Ч.: Одно дело, что Местное собрание переправляет твои письма Национальному собранию. И другое дело, когда ты говоришь ему - запретили со мной общаться.

М.Т.: Я прошу встречу с Собранием. Собрание мне не отвечает, отвечает, что этот вопрос передан Национальному собранию. Ну? Что это значит? Что решение о моей встрече с Местным собранием куда перешло?

Т.Ч.: В Национальное собрание.

М.Т.: А у меня должен был быть доступ к Местному собранию. Это написано в Писаниях. И этого права меня Национальное собрание не может лишить.

И.М.: Марат, по какому вопросу?

М.Т.: По любому. Не важно, по какому.

И.М.: Именно вопрос лишения административных прав это прерогатива Национального собрания.

М.Т.: Я не писал даже. Я просил просто встречу. Причем тут прерогатива? Причем тут лишение административных прав? У меня много других вопросов к Местному собранию.

И.М.: Ты просил именно о лишении…

М.Т.: На тот момент я просил – по Айгерим встреча у меня была. И я до этого даже писал об этом письмо в том числе.

И.М.: Именно та, которая идет о лишении …

М.Т.: Я получаю этот ответ достаточно несколько раз. Даже получается о лишении административных прав я имею право встретиться с Местным собранием. Даже по лишению. И поэтому в цитате о лишении административных прав там именно написано, что даже в этом случае я имею право доступа к Местному собранию. А этого доступа я сейчас не имею.

И.М.: Хорошо, этот вопрос я тоже будет передан Национальному собранию.

М.Т.: Я не знаю, может вы это по-другому как-то понимаете. Ну дайте мне тогда другой ответ. Организуйте мне встречу с Местным собранием.

Т.Ч.: … совсем с другой стороны. Ты говоришь мне запрещают встречаться с Местным собранием.

М.Т.: я такого не говорил.

Т.Ч.: Ты сам сказал.

М.Т.: Нет Тима, ты сейчас переврал. Я сказал, Местному собранию запретили.

Т.Ч.: Откуда такая информация?

М.Т.: От того что на мои письма не отвечают.

Т.Ч.: А может Местное собрание решила само с тобой не встречаться.

М.Т.: В течение пяти минут после получения моего письма? Местное собрание вдруг решило? Переслать письмо в Национальное собрание?

Т.Ч.: Ты думаешь, оно не совещается?

М.Т.: В течение пяти минут? После получения моего письма. В течение пяти минут точно не совещаются.

И.М.: Потому что есть письмо, которое, решение, которое может быть уже принято.

М.Т.: Ну тогда я должен знать об этом, правильно? Если оно касается меня.

Т.Ч.: Как? Почему ты должен знать о решении, которое принимается институтами веры? Все, что касается тебя, тебе переправляется.

М.Т.: Тима, ты или помолчи или предложи мне писание, в котором это говорится? Потому что я могу сейчас тебе привести пример писания, в котором говорится, что все решения должны доводиться до верующих, как минимум. Даже оправдывать их необходимо. Эти решения. Не просто доносить. Даже консультация …

Т.Ч.: Даже конфиденциальные решения?

М.Т.: Конфиденциальные решения не касаются меня?

Т.Ч.: Конечно.

М.Т.: Т.е. оно мне должно быть доступно?

И.М.: Нет.

Т.Ч.: Нет. Что такое конфиденциальное …

М.Т.: Если это решение блокирует мое общение с Местным собранием, это нарушает мои права бахаи?

Т.Ч.: Оно тебе не блокируют доступ к собранию. В рамках Национального собрания.

М.Т.: Что такое доступ к Собранию? Я говорю про Местные. И Национальное собрание тоже. На мои письма не отвечаются же. Даже вот эта встреча это не ответ на мое письмо. Это ответ на мое письмо к Асхату Янгалиеву. Это же глупость.

Т.Ч.: Марат, извини, пожалуйста, ты написал пять вопросов. Национальное собрание тебе ответило?

М.Т.: Нет.

Т.Ч.: Ну здравствуйте.

М.Т.: Где?

Т.Ч.: Сейчас поищу.

М.Т.: Поищи, пожалуйста. Ты придумываешь. Вот единственное, что ответило мне Собрание на мои пять вопросов. Что еще был какой-то ответ? Тогда я не получил.

Т.Ч.: Что было ответом?

М.Т.: Вот. Цитаты из предыдущего письма.

Т.Ч.: Ну вот это ответ, да. Совершенно верно.

М.Т.: Это идиотизм. Я получил это письмо 24 августа, после этого 22 февраля следующего года задал вопрос, попросил уточнить конкретнее, мне опять присылают ответ от 24 августа. Как он может быть ответ, если на встрече с Советником я неоднократно и много раз повторял, что мне не понятно, какие мои действия привели, здесь вообще не говорится о моих каких-то конкретных действиях или словах. Здесь общая абстрактная формулировка, которая, я уверен, также включена во многие другие письма о лишении административных прав, она не для меня даже написана. В этом плане мне можно было дать любую как бы цитату и сказать сиди и размышляй. До чего ты там доразмышляешься нам все равно. Мы тебе все на конкретных фактах не будем говорить. И вы на основании этого меня блокировали, вы посчитали, что у вас нет никаких фактов или моих слов или действий.

Т.Ч.: Это в принципе, сейчас в принципе, какую-то информацию же на Национальному собранию дал.

М.Т.: Причем тут я дал. Вы уже приняли решение до получения какой либо информации от меня. У вас не было этой информации от меня никакой вообще.

Т.Ч.: Ну да

М.Т.: А решения были приняты. Считаешь ли ты, что здесь была нарушена процедура? Это вообще нормальная ситуация? Что, условно говоря, шесть решений по мне уже принято в течение трех лет и ни одно из этих решений со мной не встречались. Или со мной встречались?

И.М.: На многих встречах …

Т.М.: Встречаемся же с тобой.

М.Т.: Мы о чем встречались? Сейчас запишешь где-то, потом напишешь, что была встреча? Вы же мне не описываете не объясняете, мы же не обсуждаем с вами решение, вы слушаете мое мнение и все. Консультация предполагает что-то или нет?

Т.Ч.: Разве ты консультируешься, подожди, ну ты послушай…

М.Т.: Тима, а ты консультируешься? Нет я не хочу тебя слушать, честно не хочу. Давайте вот здесь, ты сейчас будешь говорить только глупости.

Т.Ч.: А…

М.Т.: По определению. Потому что ты не говоришь конкретно. Ты не даешь ответы на мои вопросы. Ты задаешь свои вопросы и т.е. нет ответов. Ты пытаешься оправдать свою позицию, что вы блокируете любую информацию мне. В прошлый раз ты пытался обозначить это какими-то политиками, Национального собрания. Помнишь?

Т.Ч.: Не помню

М.Т.: Ну ок, не помнишь, я тебе тогда напомню. Или Ирина тебе напомнит. Если вспомнит. Это же глупость. Есть решение, эти решения на чем то основаны. Эти основания мои, потому что они обо мне эти решения. Т.е. я их сделал. Правильно? Они были каким-то образом донесены до Собрания, Собрание на основе этого приняло решение. Я говорю, на основании чего вы приняли решение. Ты говоришь, ты не имеешь право требовать этого у Собрания.

Т.Ч.: Ну ты задал вопрос, в принципе, хорошо, мы передадим его Собранию.

М.Т.: Я сколько раз задавал этот вопрос Собранию? Сколько раз я задаю этот вопрос? Три года назад я задал тот же самый вопрос. В ответ на первое предупреждение. Я сразу задал вопрос, я не понимаю, о чем вы говорите. Спросите, встретьтесь со мной. После этого я неоднократно просил об этом же, но не было.

Т.Ч.: С тобой же трудно говорить, согласись.

М.Т.: А с вами легко? Вот с тобой сейчас легко говорить?

Т.Ч.: Я тебя только слушаю, я даже слово не могу сказать. Ты на меня сразу давишь.

М.Т.: Ты скажи, что ты хочешь сказать. Я тебе дам, я просил вас говорить. Я говорил, давай тебя выслушаем. Ты пойми, последовательность какая-то есть?

Т.Ч.: Хорошо, что ты сказал, в принципе …

М.Т.: Ты мне можешь сейчас хоть какую-то информацию дать? Как член Национального собрания?

М.Т.: О чем?

М.Т.: О моей ситуации? Об этих вопросах? Об этих решениях?

Т.Ч.: Ну я могу сказать, пусть это будет мое мнение

М.Т.: Пусть будет твое мнение не важно.

Т.Ч.: Мое мнение такое. Я согласен, что у тебя крик души – наладить диалог с Национальным собранием. Я тебя понимаю. И это правильно, в принципе здесь об этом и говорится. Ну, если я не ошибаюсь.

М.Т.: Это говорится во всех писаниях. Без диалога вообще невозможно решение конфликтов никаких. В этом священном законоцарствии, только способом консультаций решаются все конфликты.

Т.Ч.: Собрание готово рассмотреть возможность снятия с вас наложенных ограничений. Т.е. это может быть через диалог. Но вопрос в диалоге. Что такое диалог? Вот здесь позиции, мне кажется, могут расходиться. Т.е. твое представление о консультации и диалоге они определенные и они основаны на твоих каких-то жизненных убеждениях. Но насколько ты, например, вот это дает тебе возможность устанавливать вообще диалог? Ну, даже не собрание а вообще с кем-либо?

М.Т.: С Багланом мы установили диалог, например, недавно. С любыми другими людьми я устанавливаю диалог без проблем. С полицией я устанавливаю диалог без проблем. Со своими сотрудниками, с клиентами на протяжении последних 15 лет у меня нет проблем с диалогом. С кем-то по отдельности, если я встречусь, у меня проблем нет с диалогом. Есть вопрос, что твой диалог предполагается…

Т.Ч.: Диалог с Национальным собранием…

М.Т.: Диалога с Национальным собранием пока нету. Потому что сейчас вы предлагаете мне монолог только. Даже эта встреча это мой монолог Собранию. Правильно? Потому что Собрание мне ничего не говорит. Вы как представители Собрания тоже мне ничего не говорите. Это что такое диалог?

И.М.: У меня есть письмо

М.Т.: Какое?

И.М.: От Национального собрания.

М.Т.: Если я его не понимаю, что мне делать?

Т.Ч.: Ну давай тогда, может быть, тогда не с позиции - я не понимаю. А с позиции я хочу понять, что Национальное собрание хочет сказать?

М.Т.: Это одно и тоже. Хочу понять, что хочет сказать Национальное собрание.

Т.Ч.: Хорошо, тогда…

М.Т.: Оно же хочет, чтобы я исправил там какие-то действия и слова. Правильно?

Т.Ч.: Можем мы говорить на одном языке? Постараться понимать друг друга?

М.Т.: Это возможно только в процессе консультаций, можем сделать один из ….

Т.е. я конечно не имею в виду русский язык, а имею в виду вообще более глубокие понимания и вообще …

М.Т.: Задавай свой формат, любой твой формат. Любые скажи, что тебе не нравится в том, что я делаю, я это исключу.

Т.Ч.: Я нет, не говорю что мне не нравится.

М.Т.: Нет, Тима. У меня нет таких требований, ни к тебе, ни к Ирине. Если ты считаешь, что я веду свой диалог и свой монолог свою речь как-то, что это тебя не хватает. Прям скажи мне это в лоб. Я не буду так делать.

Т.Ч.: Я скажу одно. Ты мне, Ирина подтвердит. На меня, в общем, плохими словами говорил в бахаи-центре.

М.Т.: А ты тогда говорил хорошие слова мне?

Т.Ч.: Ну я до такого не опускался, такие выражения говорил …

М.Т.: Ты просто не помнишь, те слова которые ты мне говорил. Ты можешь повторить те слова, которые ты мне говорил?

Т.Ч.: Я могу повторить те слова, которые ты мне сказал.

М.Т.: Я могу вспомнить те слова, которые ты мне говорил. И что?

Т.Ч.: Ладно не важно.

М.Т.: Ты сам поднял этот вопрос. Как не важно?

Т.Ч.: Не будем об этом говорить,

М,Т.: Если не важно тогда не вспоминай. Ок.

Т.Ч,: Он говорит, я хотел бы вернуться к самому письму, как понять его. Ну, опять так и я так полагаю, что позиция – постараться узнать понять?

М.Т.: Естественно.

Т.Ч.: Или позиция, что доказать свое отстоять?

М.Т.: Я не могу ничего сейчас доказывать, т.к. у меня нет фактов. Я прошу, на основании каких фактов, чтобы я их как минимум смог объяснить Национальному собранию.

Т.Ч.: Подожди, давай не про факты.

М.Т.: А про что? Что может быть еще?

Т.Ч.: Про диалог.

М.Т.: Про диалог не про факты – ок. Давай попробуем.

Т.Ч.: Про диалог. Т.е. вот смотри, Национальное собрание очень надеется, что срок лишения прав не будет долгим, и как только Собрание рассмотрев ваши действия и поведение. Здесь как бы нету вопросов. Рассмотрев ваши действия и поведение, т.е. вопрос стоит о действиях и поведении, ну имеется в виду отношение, как мы выражаемся, как мы общаемся, убедиться в чистоте намерений, в искреннем уважении и смирении перед институтами веры. Искреннее уважение перед институтами веры. В неподдельном стремлении соблюдать принципы и законы веры, в проявлении подлинной сердечной любви к людям, которые так страстно призывал Абдул-Баха. Правильно? Готовы, рассмотреть возможность о снятии с вас наложенных ограничений, т.е. в данном случае, я как бы не вижу, что здесь вопрос стоит о рассмотрении фактов, здесь больше говорится, наверно, об отношении к Собранию в первую очередь.

М.Т.: Давай поговорим об отношении, о моем отношении к Собранию, в первую очередь. Как ты его видишь?

Т.Ч.: Давай начнем с тебя. Как ты сам видишь?

М.Т.: Я считаю, что мое отношение к Собранию максимально приближено к писанию. Как я это понимаю, конечно.

Т.Ч.: Ну скажи …

М.Т.: В чем это выражается: я следую тем решениям, которые мне присылает собрание, хотя я с ними не согласен. Да? Там не знаю, удалил Дмитрия Куприна, не прихожу на праздники 19-го дня, встречи размышления, на выборы не приходил – не проблема, да? Место собрания …

Т.Ч.: Институциональные встречи …

М.Т.: Это была конференция с международным советником. Формулировка там была – встреча с международным советником. Я пришел на встречу с международным советником. Я не знал, что там будет институциональная встреча или встреча размышления или еще что-то. Я получил такое же письмо, как и все остальные. И согласно ему мое ограничение на него не накладывается. Как я могу приходить на молитвенные встречи, как я могу приходить, не знаю, на встречи друзей или еще что-то. Просто там было ограничение на праздник (…) и встречи размышления. Правильно? Потом мне уже сказали, что я оказывается, сказали что я не могу приходить вообще на встречи , которые носящие консультативный и другой характер. Но этого не было в первом решении.

Т.Ч.: Я согласен. Потом было уточнение.

М.Т.: Т.е. это было как бы дополнение. Во всяком случае, если бы мне сказали, что там встреча размышление я бы не пришел, если бы мне сказали что там праздник (…) сдвоенный даже со встречей с международным советником, я бы тоже не пришел, потому что на праздники я не могу приходить. Не проблема. Я пришел. Плюс там еще возник диалог с регсоветом, которым тоже не они придумали эту формулировку, что я якобы никуда не могу прийти. Когда я задал им встречный вопрос, они мне тоже не ответили. Т.е. как бы никто со мной не связался. Следовательно, вопрос не был решен. Я просто пришел на эту встречу. Все. Уже там, я даже там не знал что это институциональная встреча размышление.

И.М.: В письме было ясно написано.

М.Т.: В каком письме? Регсовет не может таких решений принимать. Регсовет не может лишать меня административных прав. Кто может лишать меня административных прав? Вот если бы мне Местное собрание мне написало бы – Ты не можешь приходить на встречи консультативного характера, я бы сказал, извините, это вообще не вопрос Местного собрания. Не может мне Местное собрание такое сказать. Только Национальное собрание мне может такое сказать. Мне даже Всемирный Дом Справедливости не может такое сказать. По процедуре. Только Национальное собрание имеет такое право. И т.е. оно бы даже если Дом Справедливости только через Национальное собрание отправило бы этот вопрос. Это процедура.

И.М.: Национально собрание на этой встрече пыталось …

М.Т.: Ну это было вообще смешно на самом деле. Как вы бегали за мной вокруг стола, как Зауреш подбежала ко мне, когда я разговаривал с Советником, и впихнула мне бумажку в руки. Причем я ее там не читал, я ее прочитал уже после встречи.

Т.Ч.: Ну Марат ну …

М.Т.: Я имею на это право? И это некорректно

Т.Ч.: Марат, если ты так уверен в своей правоте, ты можешь это делать. Сам подумай об отношении, например вот ты собрание …

М.Т.: Какое отношение?

Т.Ч.: В данном случае, когда мы были на институциональной встрече, мы представляли институт, мы тебе сразу об этом сказали. Мы сейчас представляем институт.

М.Т.: Я таких слов не слышал.

Т.Ч.: Ну здрасти. Мы когда подошли с Ириной. Мы сказали, что мы как представители Национального собрания.

М.Т.: А я сказал что, давайте встретимся отдельно, что сейчас я разговаривать не могу и не хочу.

Т.Ч.: Ну это твое отношение к Собранию. Вот видишь.

М.Т.: Как отношение к Собранию.

Т.Ч.: Это у тебя проявляется

М.Т.: Тима, ты не путай. Во-первых, это отношение Собрания ко мне. Что они посчитали возможным, таким образом, быстренько собрать встречу, единственной целью которой было выгнать меня с этой встречи. Единственной целью.

Т.Ч.: Потому что было понятно, что ты нарушил решение уже ранее принятое ограничение…

М.Т.: Какое?

Т.Ч.: Ты уже стал искать путь как в принципе …

М.Т.: Какое ограничение я нарушил? Нет. Что я нарушил?

Т.Ч.: Хорошо. То что на встрече… Да не было уточнений, что консультативный характер …

М.Т.: Это я получил фактически после этой встречи. Т.е. на этой встрече в тот момент, когда вы ко мне подошли, я что-то нарушил?

Т.Ч.: Ну ты не стал слушать.

М.Т.: А я не могу слушать.

Т.Ч.: Марат, ты не сказал, хорошо друзья я не понял, я что-то здесь не знаю, извините. Я хочу сейчас узнать. Но ты сказал нет.

М.Т.: Давайте организуем встречу. Я пришел сейчас на встречу. Конечно Тима.

Т.Ч.: Сейчас мое право выше, чем отношение с Национальным собранием.

М.Т.: Естественно.

Т.Ч.: Это неуважение к Национальному собранию.

М.Т.: Нет. Уважение к Национальному собранию, ты сейчас говоришь конкретно о себе. Ты подошел, я не стал с тобой разговаривать.

Т.Ч.: Нет. Это не важно.

М.Т.: Я тебе пример говорю. Уважение к Национальному собранию - это есть сам факт, что я прихожу на встречу, не отказываюсь от нее. Что я прошу встреч и ответов от Национального собрания и, что я этим решениям, которые я получаю, я им следую. Если сейчас будет встреча, организованная другого консультационного характера, я на нее не приду. Потому что у меня есть это решение. Но на момент той встречи этого решения не было. И ваша беготня за мной, это как бы вообще, было глупостью.

И.М.: Беготни не было.

М.Т.: Ок, не было, так не было, это нюансы. Не имеют смысла особого. Т.е. я тебе тоже тогда сказал, да? С тобой, по-моему, разговаривал, я прошу, чтобы меня сейчас не затрагивать, не надо меня провоцировать, я вот так, по-моему, сформулировал. Да? Т.е. я могу сейчас взорваться, и это было бы гораздо хуже, как раз таки для всей встречи.

Т.Ч.: Но почему у тебя было такое состояние?

М.Т.: Потому что, как и сейчас, что я вижу единственное желание Национального собрания меня заткнуть и остановить. Якобы, но при этом Национальное собрание вот этой бумажкой, этим решением, которое официально до меня донесено, Национальное собрание само разрывает общину, заставляет людей принимать ту или иную сторону.

Т.Ч: Да?

М.Т.: Ну конечно. Потому что здесь идет прямое расхождение с рекомендациями … Ко мне даже люди звонят, просто, по любым другим вопросам, хотят со мной встретиться, приглашают. Я прихожу. Потому что меня приглашают. Но я им показываю вот эту вещь. У них мозг взрывается.

Т.Ч.: На какие встречи?

М.Т.: На любые, на молитвенные. На (…). На дружеские, на рабочие встречи.

(Т.Ч.: Да, да, да, Анастасия Викторовна. )

М.Т.: У людей взрывается мозг. Т.е. либо это настолько глупо. Что это понятно любому человеку, которые не настолько углублен в писание. Ему достаточно одной цитаты посмотреть, которая явно противоречит.

(Т.Ч.: Давайте во вторник. Может быть тогда поговорим. )

М.Т.: На самом деле, если смотреть глубже в писания, таких противоречий гораздо больше

(Т.Ч.: Спасибо большое)

М.Т.: Их я боюсь, что Собрание не понимает ответственности за то что, т.е. не делают выводов, к чему это приедет в дальнейшем.

Т.Ч.: А к чему это может привести?

М.Т.: Вот это может привести к тому, что если мы все таки не договоримся, … во-первых у Собрания вообще не осталось никаких шагов.

Т.Ч.: Марат, здесь вопрос же не стоит о том, что мы должны договариваться, здесь слова об этом не сказано.

М.Т.: Должны договариваться. Согласно Писаниям, мы должны всегда договариваться. По самому мелкому вопросу мы должны договариваться.

Т.Ч.: Но мы не партнеры же, как это?

М.Т.: Мы гораздо ближе и больше. Мы родители и дети. Ты с Раяном договариваешься?

Т.Ч.: Нет.

М.Т.: Нет? Ты ему просто ставишь в указ по всем вопросам? И всю жизнь будешь так делать с ним?

Т.Ч.: Если Раян будет со мной так разговаривать …

М.Т.: Как так?

Т.Ч.: Вот без уважения.

М.Т.: А если ты его ударишь палкой просто так, он спросит, за что меня ударил палкой, а ты скажешь, ах ты еще и спрашиваешь, на тебе еще раз палкой по башке. Замечательный процесс?

Т.Ч.: Марат, здесь вопрос не стоит о том, чтобы договориться. Я здесь не вижу слова договор. Может быть это твоя интерпритация,

М.Т.: Ты вообще, о чем говоришь сейчас?

Т.Ч.: … но ты сам спросил – хочу понять это письмо.

М.Т.: Я говорю о консультации. О том, что консультация не предполагает обязательно, что …

Т.Ч.: Консультация в данном случае предполагает …

М.Т.: Что такое консультация?

Т.Ч.: Смирение перед институтами веры.

М.Т.: Что есть смирение перед институтами веры. Мне вот эту запись взять и читать и ни с кем не встречаться? Вот это смирение будет?

И.М.: У меня … Просто вопрос …

М.Т.: Это будет смирением? Что такое смирение? Скажи? Ты, Марат Тунгатаров, нету в писаниях такого. В писаниях есть смирение перед институтами веры …

Т.Ч.: Смирение Богу чтобы …

М.Т.: Я обратился и у меня есть все озарения, которые есть. И единственный вариант, который есть, вот подумай, смотри, ты Марат Тунгатаров, ты получил вот это и вот на такой встрече сидишь, на которой не получаешь ответа. Да, Марат Тунгатаров еще раз сформулировал вопросы собранию с надеждой, что ну хоть может быть в десятый раз собрание на эти вопросы ответит. Ок прошел месяц, скажем. Собрание не ответило на эти вопросы. Не встречается больше, не отвечает вообще никаким образом, не взаимодействует со мной. Что мне делать дальше?

Т.Ч.: Ты хочешь, чтобы я ответил за тебя?

М.Т.: Как бы ты сделал, как Марат Тунгатаров?

Т.Ч.: Со слезами, со слезами, сказал бы, пожалуйста, Собрание встретьтесь со мной. Пожалуйста. Я готов выслушать и понять, что вы хотите до меня донести.

М.Т.: Т.е. смирение для тебя это обязательно слезы?

Т.Ч.: Это просто.

М.Т.: А без слез?

Т.Ч.: Без слез. Я бы умалял собрание,

М.Т.: А я что делаю?

Т.Ч.: чтобы оно дало понять

М.Т.: А я что делаю?

Т.Ч.: И я бы был готов.

М.Т.: Я что делаю?

Т.Ч.: Марат, ты меня просишь, чтобы я сказал?

М.Т.: Я что делаю? Имею в виду. В чем я этого не делаю? Где?

Т.Ч.: По-моему, у тебя есть своя точка зрения…

М.Т.: Что мне нужно переломить Тимура Чекпарбаева? На то, чтобы именно он увидел в моих глазах слезы и смирение в той форме, в которой это тебе полезно и нужно?

Т.Ч.: Марат это не ты. Ты не я.

М.Т.: Именно.

Т.Ч,: Думаю … Ты спросил как бы я поступил..

М.Т.: Ок. Дальше, вот смотри, не получилось с ответом и, что мне теперь делать?

Т.Ч.: Сын идет. Извини, я поговорю с ним. Давайте мы тогда остановим, потому что я не хочу, чтобы Раян слышал.

М.Т.: Нет, вот один вопрос конкретно. Это вы сами организовали встречу в таком формате. Мне нужна была нормальная встреча со мной. А не встреча до прихода Раяна. Т.е. Ира, как ты видишь? Т.е. я например, в этой ситуации, исчерпав все возможности контакта с собранием, что я должен делать? Что я могу сделать? Вот куда вы меня толкаете? С советниками и ЧВК уже встречался, я старался. Т.е. в этом плане .. Тимур (…) уже написал. Ответов пока нет и может быть мне поступит информация, что, так как я лишен административных прав и Тимур (…) мне не ответит больше. Есть же такая ситуация же да?

И.М.: да..

М.Т.: Следовательно, ждать ответа от Дома Справедливости я не могу. Т.е. единственное, что мне остается - это ответа от Национального собрания, правильно? От Национального собрания не то, что ответа, даже встречи, как бы, любой коммуникации у меня нет. Есть ли у меня еще дальнейшие шаги или нет?

И.М.: Есть. Как бы можно попытаться сделать встречу без грубостей и без …

М.Т.: Уберите Тимура с этой встречи, чтобы он не заставлял меня менять формат и т.д. и просто постарайтесь выслушать и почему я прошу говорить о фактах. Потому что когда мы обсуждаем конкретный факт - это реальность. Может даже в какой то мере приближенное к объективности. Сейчас вся наша дискуссия она далека от … Тимур хочет в каком-то виде меня слышать. При этом он не говорит т.е. он сформулировал там со слезами на глазах умалять. Извините, такое разве вообще корректно? Умалять со слезами на глазах. Собрание действительно этого хочет?

И.М.: Он сказал свою точку зрения.

М.Т.: Ну я понимаю, он сидит собрание, например,

И.М.: Он сказал, что если бы это касалось его …

М.Т.: А ты по-другому видишь это? А как ты видишь это? Вот у тебя есть точка зрения, что то, как я выражаю, как ты знаешь. У тебя есть точка зрения Тимура, который говорит, что надо со слезами на глазах умалять.

Т.Ч.: Это не моя точка зрения. Это ты меня спросил …

М.Т.: Все. Ты сказал уже.

Т.Ч.: Марат, давай остановим. Я просто не хочу …

М.Т.: Я сейчас до конца хочу довести.

Т.Ч.: Я нет. Извини, пожалуйста.

М.Т.: Тогда назначь другую встречу. В какое время?

Т.Ч.: Давай назначим. Хорошо. Я не против, в принципе, встретиться. Единственное понять, о чем говорить. Чтобы это не было, просто, опять…

М.Т.: Почитай Писания.

Т.Ч.: Не было сотрясения воздуха.

М.Т.: О том, как лишают административных прав. Почитай одну цитату, как Абдул-Баха делал … ты меня сейчас перебиваешь, ты чувствуешь это?

Т.Ч.: Да, потому, что я прошу остановить сейчас встречу. Я уже сейчас не могу. Я не рассчитывал, что так долго. Если хочешь встретиться, то …

М.Т.: Не рассчитывал то, что так долго будет – как ты считаешь, насколько это важный вопрос, по-твоему?

Т.Ч.: Я считаю важный и я …

М.Т.: Насколько важный? Важный вопрос, что на него можно выделить больше 50 минут?

Т.Ч.: Давай выделим. Просто сейчас …

М.Т.: Больше 30-40 минут, т.е. важный вопрос это 30-40 минут, да?

Т.Ч,: Давай назначим встречу.

М.Т.: Когда? Завтра?

Т.Ч.: У Ирины тоже спроси …

М.Т.: Давайте так сделаем, вы мои ответы получите, мне нужна конкретика обсуждений. Что есть принцип консультаций. Прочитай, что такое консультация.

Т.Ч.: Марат, послушай. Мы сегодня напишем Собранию. Сегодня мы должны были узнать, в принципе, что ты хотел передать, в принципе, ты сказал. Мы это передадим. Как дальше национальное собрание скажет нам действовать… Но я думаю, что в плане того, что еще встречу организовать, наверно, ты просто имеешь право. Здесь нету, просто, членов национального собрания, других. Конечно. Вместо меня может кто-то другой был бы, но получается, что только Ира и я.

М.Т.: Скайп можно организовать.

Т.Ч.: Можно. Может быть скайп.

М.Т.: Вопрос желания, а не вопрос сложности.

Т.Ч.: Если скайп, может быть лучше, чтобы все другие члены национального собрания участвовали.

М.Т.: Естественно.

Т.Ч.: Хорошо, как передать, тогда просьбу Национальному собранию?

М.Т.: Вот мои вопросы записаны.

Т.Ч.: Вопросы записаны. Мы передаем также, что вот твоя точка зрения на события, что ты говорил.

М.Т.: И я хочу до конца понять, какие мои действия и слова расходятся с писаниями.

Т.Ч.: Хорошо.

М.Т.: Не с мнениями отдельных членов Собрания. Не с мнением Тимура Чапарбаева или Ирины Медиевой. А именно с Писаниями. Потому что я так думаю, что и для Собрания это основное, правда? Должно быть. Не с тем, что считает Тимур, а что считается с Писанием. Правильно?

Т.Ч.: Если Национальное собрание в чем-то неправо, ошибка эта будет исправлена.

М.Т.: Я знаю.

Т.Ч.: Тем более, что ты апелляцию подал во Всемирный Дом Справедливости.

М.Т.: Всемирный Дом Справедливости сейчас может не ответить, потому что вы меня лишили полных административных прав. Есть процедура, согласно которой лишенные полных прав, на их вопросы не отвечают. Есть такая процедура. И соответственно в этом плане у меня не остается … Вы обрезали в том числе и каналы со всемирным домом справедливости. Обрезали тем, что лишили меня прав, соответственно, я не буду сейчас полгода ждать ответа от всемирного дома справедливости и соответственно, здесь вопрос возникает следующий. Что я могу сделать дальше? Опять же согласно писаниям. Вот молчать сидеть я не могу никак. Согласно тем же писаниям.

Т.Ч.: Ты уже устанавливаешь диалог с Национальным собранием и слава Богу.

М.Т.: Я три года стараюсь это сделать. Сейчас вопрос, не что я устанавливаю. Здесь вопрос, что, наконец, собрание что-то смогло сделать, но при этом, пришло на эту встречу с тем, чтобы ничего мне не говорить.

Т.Ч.: Ну потому что цель была - узнать твое. Ты столько говорил, что у тебя есть своя точка зрения по всему, что произошло и поэтому, и ты ее сказал. В принципе озвучил. Теперь просто собранию мы передадим. Да, вот, Марат, сказал вот так, так и так это было. Так события разворачивались.

М.Т.: Как вы можете подтвердить, что вы запишите правильно, было передано то, что я сказал? Можете ли вы сначала мне отправить это письмо?

Т.Ч,: Я могу тебе предложить самому это написать и отправить Национальному собранию.

М.Т.: Нет. Сейчас я не буду.

Т.Ч.: Это лучший вариант. Никто на него не повлияет, никто это не исправит. Сам переправь. И тогда будешь 100% уверен.

М.Т.: Мне нужно понимать, что есть какой-то диалог, что действительно есть ситуация.

(Т.Ч.: Не кричи, пожалуйста, Раян)

М.Т.: Я сейчас сказал, что я предполагаю, описал события, которые, но я не знаю о чем говорит Национальное собрание. Т.е. пусть, если Национальное собрание скажет, что меня лишили …

Т.Ч.: Опиши то, что ты нам говорил, ты можешь это сам написать. Чтобы быть уверенным, что это

М.Т.: Нет не могу.

Т.Ч,: … Ну почему? Это же твои слова.

М.Т.: Это мои слова. Но они не являются ответом на какой-то запрос Национального собрания. Или какой-то вопрос Национального собрания.

Т.Ч.: Ты уже их озвучил, в любом случае.

М.Т.: Мои вопросы Национальному собранию есть. Озвучил, конечно.

Т.Ч.: Ты можешь это написать, чтобы быть уверен, что мы с Ириной это не исказили.

М.Т.: Давай попробуем. Сегодня же напишу и отправлю тебе письмо.

Т.Ч.: Нет в Национальное собрание. Чтобы не было искажений. Направь Национальному собранию, и мы будем знать вот это так. Мы это подтвердим.

М.Т.: Т.е. тебе сама ситуация с действием Национального собрания, т.е. у тебя нет вопросов по ней и ты полностью согласен, да?

Т.Ч.: Не понял.

М.Т.: Ну т.е. вот например и как организована эта встреча. И как приняты все решения по лишению административных прав. И эти 6 писем. Полностью с ними согласен, и не видишь никаких противоречий с писанием.

Т.Ч.: Я не пойму твой вопрос.

М.Т.: Есть ли в этих решениях противоречие с писанием, которые, ты знаешь?

Т.Ч.: Марат я сейчас, как бы, не уполномочен тебе отвечать.

М.Т.: Твое личное мнение.

Т.Ч.: Даже свое личное мнение, я сейчас не хочу.

М.Т.: Оно как-то повлияет?

Т.Ч.: Оно ни на что не повлияет. Ты слушаешь только мнение Национального собрания и правильно делаешь.

М.Т.: Я не слышал мнения Национального собрания.

Т.Ч.: И поэтому … Хорошо ты передал просьбу встретиться в скайпе, ты передал сегодня свое видение того, что происходило.

М.Т.: Я не просил встречу в скайпе.

Т.Ч.: Ну ты сейчас сказал, что можно в скайпе встретиться.

М.Т.: Нет. Я сказал, что если, в ответ на твое, что там два человека только в Алматы, что можно сделать скайп конференцию. Что вариантов решений на самом деле гораздо больше. Но я не просил скайп. Пожалуйста, будь точнее. Потому что даже здесь ты передернул.

Т.Ч.: Сам уточни тогда, что передать Национальному собранию. Вот скажи, я слово в слово передам.

М.Т.: Мне сейчас нужно передать только то, что записала Ирина. Если честно. Мне нужно только это.

Т.Ч.: Только вопросы эти.

М.Т.: Мне нужны на них ответы.

Т.Ч.: Ответы на вопросы. Понятно. Хорошо. Какую-то еще встречу предполагаешь сам?

М.Т.: Я считаю, что нам нужно много встреч.

Т.Ч.: Когда встретиться?

М.Т.: В любое время дня и ночи.

Т.Ч.: Хорошо. Тогда мы просто тебе позвоним. Скорей всего это секретарь, это будет делать. Это правильно по процедуре. Секретарь уже скажет как дальше.

М.Т.: Без проблем. Ну а, например, об этой встрече со мной никогда не связывались.

Т.Ч.: Об этой встрече секретарь была первая. Тебе, я не знаю, какая реакция была. Сказала, давайте вы уже как представители …

М.Т.: Что первая реакция?

Т.Ч.: Первое то, что Зауреш сделала, что тебя поставила в известность. Что встречаются два представителя. В Алматы.

М.Т.: Не было такого.

Т.Ч.: Ну Марат давай не будем.

М.Т.: Не было. Тима, Зауреш со мной, последний раз когда я связывался с Зауреш

Т.Ч.: Ну ты откуда знаешь, что два представителя, ты же сам с этим согласен.

М.Т.: Асхат Янгалиев написал об этом.

Т.Ч.: Ну Асхат тоже уполномочен

М.Т.: Он со мной разговаривал, он мне сказал

Т.Ч.: Собрание его уполномочило, потому что ты на него вышел, и он сказал, что Марат, вот может встречаться два представителя. Если ты имеешь в виду Национальное собрание. Если имеешь в виду лично Асхата, да без проблем . Асхат это его личное дело, будет он с тобой говорить или нет

М.Т.: Понимаешь мне здесь до конца надо понять, есть ли, вообще, у Собрания конкретные факты о моих словах и действиях, которыми я, по мнению Собрания, нарушил Писания и именно поэтому Собрание наложило на меня эти ограничения. И лишило меня административных прав. Если в этом … Я вот сейчас исходя даже из твоих слов, я понимаю, либо вы не знаете, либо не хотите мне этого говорить, для меня это в принципе равнозначно. Либо отказываетесь со мной говорить по этим фактам и словам, то у меня остается одна рекомендация Шоги Эффенди, которая говорит о том, что делать если не удается договориться с Собранием. Все.

Т.Ч.: В суд обращаться?

М.Т.: В суд обращаться. В гражданский суд

Т.Ч.: Марат, у тебя такое право есть.

М.Т.: Я знаю, я просто сейчас делаю все, чтобы ни в суде, ни кто-то из бахаи мне не сказал, что я не старался наладить диалог с собранием. И в самом последнем письме Собранию я тоже говорю, что, во-первых, это не шантаж. Я просто пытаюсь объяснить ту ситуацию, в которую я попал. Я три года целенаправленно стараюсь получить диалог с Собранием. Я прошу сообщать хотя бы.

Т.Ч.: Собрание с тобой разговаривало. Ты не можешь сказать, что три года с тобой … тебя игнорировали.

М.Т.: Три года по моей ситуации не разговаривали.

Т.Ч.: Ну здрасти, а письма, которые ты получал…

М.Т.: О чем? О моей ситуации? Только предупреждения получал.

Т.Ч.: Член вспомогательной коллегии по просьбе Национального собрания с тобой встречались.

М.Т.: До предупреждения, ты имеешь в виду? Или после?

Т.Ч.: Ты говоришь про три года, предупреждения были в течение этих трех лет.

М.Т.: Да, а встречи с ЧВК у меня было три с половиной года назад или даже четыре года назад.

Т.Ч.: И даже в эти три года ЧВК с тобой пытались говорить.

М.Т.: Я пытался говорить с ними и у меня вся переписка с этими ЧВК есть.

Т.Ч.: Ну переписка же есть, значит с тобой вступали в диалог.

М.Т.: Там нет вопросов лично о лишении прав

Т.Ч.: Опять ты …

М.Т.: Тима, о чем мы говорим? Есть десяток ситуаций. Если я говорю, что по этой ситуации со мной не связывались то …

Т.Ч.: Ну мы же не машины, чтобы алгоритм действий тут, первое и т.д.

М.Т.: Тима ты гонишь.

Ссылки и примечания

  1. Глава LXXXIV, Избранное из Писаний Баба
    1. Относительно предупреждения от 7/04/11 – прошу предоставить факты, мои слова и действия, которые явились причиной данного предупреждения.
    2. Относительно предупреждения от 19/04/12 – прошу предоставить факты, мои слова и действия, которые явились причиной данного предупреждения.
    3. Относительно письма о лишении меня административных прав от 24/08/13 – прошу предоставить факты, мои слова и действия, которые явились причиной данного письма.
    4. Каким образом и какие действия мне необходимо предпринять для восстановления моих административных прав в полном объеме?
    5. Просьба уточнить в Мировом центре факт получения моих двух апелляций от 14/09/12 и 25/08/13. Т.к. я получил ответ из Мирового центра, что апелляций у них нет. И статус по ним.

Дополнительные материалы